* * *
А я говорю: это душ родство.
А мне говорят: баловство.
А я говорю: нет, нет, нет, и вправду родство.
А мне говорят: бесовство.
А я говорю: ничего такого, родство.
А мне говорят: по-видимому, воровство.
А я говорю: так как же мне быть с родством?
А мне говорят: потерпи, и пройдет постом.
А я говорю: мне никак нельзя без родства,
А мне говорят: так-так-так, регион Москва,
регион Москва, регион Москва, регион Москва,
регион Москва, двое суток до Рождества.
* * *
А хочешь попасть в то самое
в досамоварное время?
Туда, где мы те же самые,
и даже вместе со всеми?
Туда, где я тебя, полусонного,
встречу на нервной почве.
Захочешь меня, весомую,
досамоварной ночью?
Так, чтобы потом были дети,
так, чтоб не меняться в лице,
так, чтоб, чуть свет, как белые люди,
съесть по яблоку на крыльце?
* * *
Мне кажется, ты гора.
Хорошо, что ты здесь стоишь.
Я недалеко от тебя
сижу тихо как мышь.
Буду сидеть как мышь,
буду заниматься норой.
И за каждое слово, что ты говоришь —
встану горой.
* * *
Вот. Приснилось, что съела градусник,
а когда во рту растаяла ртуть,
мне не то чтобы стало радостно,
но подумалось: справятся как-нибудь.
Я очнулась от сна на новом диване
из легендарного магазина “Икеа”,
а в платяном шкафу происходило шуршание
и даже как будто бы пение.
Утро было туманным, но не скажу, что седым.
* * *
Я любила всегда одного
ну от силы двух
и от слабости четырёх
а теперь тебя
а теперь как видишь тебя
потому что ты
чёрный как все киты
белый как все цветы
серый как все дороги
в городе Калиты.
* * *
А за окном такое,
что лучше не придумаешь.
А на душе такое,
что не поймёшь неправильно,
И жизнь какая-то такая вся,
что хоть сейчас её живи.
Ну вот, стихотворение заканчивается.
И тоже так — что лучше не бывает.
“А некоторые любят погорячее!”, —
добавил дедушка.
* * *
Бывает так, что вдруг услышишь звон,
а это едет девочка бурятка.
Ещё бывает, что найдёшь зарядку
и сразу потеряешь телефон.
Ещё бывает, что чего-то нет,
но есть оно — и нравится народу.
Предупреждали, что закроют воду,
а отключили только свет.
* * *
Что же ещё мне сказать на нейтральную тему?
Льются с утра и до ночи нейтральные воды.
Что нам с тобой остаётся — нейтральные слёзы.
Осень вообще удивительно нейтральное время.
Нансен с командой застрял в арктических льдах.
Заняться им было там нечем — они печатали
музыкальные ноты компании “Нансен и Амундсен”.
Ноты конечно же все отсырели и никто их не видел.
* * *
Иногда мне вспоминается молодая женщина,
которая распечатывает в офисе чьи-то письма,
закрывает дверь, съедает их ещё горячими.
Да, возможно, обсессия
и пробудит в этой женщине что-нибудь настоящее,
только всё равно это одиночество
и по большому счёту
игра в одни ворота.
Если ей повезёт, с ней случится другое что-то,
и другие письма, в которых каждое слово
она будет искать в словарях Ушакова
на предмет изучения
дополнительного значения.
Два словарика. Чай. Печенье.
* * *
Над продовольственным магазином “Тру-ля-ля”
созвездие Орион танцует яблочко.
Здравствуйте вам навстречу движется счастливое я.
Здравствуйте здравствуйте ничего себе заявочка.
За окном становится тепло, и первые коттеджники
сбивают сосульки выстрелами из ружья.
Потихонечку выползают на улицу всякие грешники
что-нибудь вкусненькое жуя.
И солнце играет на иконе “Взыграние младенца”,
и около неё паркуются машинки и засыпают супермены.
Наступает человеческая весна и улетевшее полотенце
зацепляется за край чьей-то телевизионной антенны.
* * *
Девушка плачет в стоматологической клинике.
Её утешают регистратура и гардеробщик.
И даже сам стоматолог в халате синеньком
выходит из кабинета посмотреть, кто же ропщет.
Я к вам пришла за белоснежной улыбкой,
а теперь у меня весь рот окровавленный как у вампира.
Девушка не волнуйтесь у нас тут плавают рыбки,
завтра к утру вы будете
Мисс
Мира.
Завтра не нужно, а нужно сегодня в восемь,
с восьми до восьми ноль пяти, а потом через годы.
Стоматолог сдвигает брови как Бондарчук-Безухов.
Администратор решительно
выцокивает из-за стойки.
Хватает за локоть девушку, заталкивает в ванную грубо.
Что-нибудь да придумаем, куда нам деваться.
Цыц, говорю. Успокоилась. Пошла умываться.
Глаза в твоём случае важнее, чем зубы.
* * *
А.С.
Когда мой папа был в Антарктиде,
его шестнадцатилетняя сестра часто
убегала из дома и ночевала у нас,
мне было восемь, а маме тридцать один.
Тётя рассказывает про какую-то жуткую любовь,
мама смеётся, пытается ее образумить,
я в это время думаю про свою любовь,
прихожу к ним на кухню, ну можно
хоть чуть-чуть поподслушивать.
А сейчас моя тётя тоже к нам приезжает,
начинает рассказывать: “я за столом чертила,
а он возвращается, обнимает меня за плечи,
я не выдерживаю, швыряю карандаш в стену…”
Тут моя мама перебивает тётю, подожди подожди карандаш,
расскажи все сначала, и тётя начинает заново,
а я себе ем печенье и представляю,
как точно так же тоже карандаш бросаю.
Всё как двадцать три года тому назад,
папа как будто не умер, а в Антарктиде,
тётины страсти, мамин заливистый смех,
мои
бесплотные
мечты,
мои
задумчивые дети.
* * *
Когда мне исполнился тридцать один год,
конечно же, в первую очередь все родные
пожелали здоровья мне и моим деткам.
Дедушка мне пожелал самой лучшей любви,
добавив, что в нашем роду такое случалось.
Мама мне пожелала немножко ума.
Друг мой далёкий пожелал мне мирного неба.
Друзья и подружки желали успехов в творчестве.
Тётя мне пожелала, чтобы я наконец-то
поняла, что люди живые, при этом в прямом,
а не в каком-то своём философском смысле.
Охранники жостовской фабрики дружно
мне пожелали простого женского счастья.
* * *
Я знаю что ты меня ненавидишь
сам не знаешь за что
Я знаю что я тебя ненавижу
сама не знаю за что
Но если б не это кстати это
и если б не то то
нас бы таких двоих совершенных
и не познакомил никто
* * *
Мама мне говорит: Анька вот ты моралистка
а ведь бывает, что люди не могут жить друг без друга
Нет я не спорю конечно же далеко хуже чем близко
но вот безумие истинное — это медленная наука
Вот походили по городу вроде бы ещё нормально
город с его ветрами хороший ангел-хранитель
через год посидели в кафе и тоже терпимо
ажурные салфетки, пирожные
заглушают пафос невстречи
Ну а в метро заходить вместе я не советую
там есть риск напороться взглядом на фрагмент его шеи
и только тогда безумие дуршлаг своей вермишели
выплеснет на бедную голову с разноцветными лентами
* * *
И что за милая консоль
и что такое в самом деле
и как деулинская соль
нижегородские метели
и этот поезд стометровый
и где карета Гончаровой
никто не скажет почему
зимою в розовом дыму
ничто не объяснимо сразу
и кто б куда ни уезжал
в уме гудят простые фразы
“пылал огонь” и “жук жужжал”
* * *
На подносе Беляевой розы как будто щенки
и прижались друг к другу и спят и вокруг травинки.
На подносе Фроловой розы как древние инки
все в полупрофиль стоят у большой реки.
А на Лебедевском подносе все розы — невесты,
а одна отвернулась и ринулась в зеленый мрак.
Вот такая тоска вдруг сегодня, и самое что интересное,
непонятно — она от любви или просто так.
* * *
То, что мы думаем — это такой узор
но то о чём мы не думаем тоже может стать узором
вот получился умный и простой разговор
и не получилось глупого и торжественного разговора
Вот они наши книги от пола до потолка
вот они наши чувства с правами аборигенов
вот душа человека, прекрасна и высока,
но не на тот манер, как думают обыкновенно
и эта пустыня похожая на огромного кенгуру
и эта конструкция дикая с занавеской сердца
я бы там просто стояла как вкопанная на ветру
и не смогла б никогда ни умереть, ни раздеться
* * *
Вообще мне никогда не снятся звуки.
А тут приснилось, как грохочет сердце
его, сидящего со мной за партой
…мы учимся в прекрасном ПТУ
преподают нам под открытым небом
И я пытаюсь подсмотреть конспект
и тут ужасный грохот раздается
и это оказалось что теперь
и у меня грохочущее сердце
А дальше нас на практику ведут
идём вдвоём и трубы трубы трубы
и тут я что-то сходу запорола
а он бежит на помощь но уже
никто всё это починить не может
и я сияю, нет, мне стыдно, да,
но я сияю, потому что вижу
что он не может обвинить меня
он должен бы сказать: да это ж знает
любой младенец. да, но он не может
(мы по уши уже во всём вот в этом)
не может обвинить меня ни в чём
да и к тому же ничего не слышно
* * *
ночью как и положено просыпается внутренний форум
стыд, чувство меры, множественные страхи
начинает казаться подписанным приговором
каждое слово написанное на бумаге
каждое слово казавшееся комаром
на непроснувшегося автора идёт с топором
но где же реальность реальность в том что как снегопад
обрушивает в тихом безумии снег на снег
так женщина неожиданно ставит себе пат
неожиданно и — незаметно для всех
и несколько странных лет продолжается этот матч
и каждый день совершаются новые чудеса
и дочка с коробкой шахмат ходит по дому в трусах
воображая что это ее клатч
* * *
Как много в мире умов.
Миллионы томов.
Миллионов умов тома.
Миллионы томов ума.
И каждая женщина решает сама
от какого единственного ума
она сходит с ума.
* * *
У меня на кухне два половника —
все его.
У меня за сердцем три любовника —
все его.
И какие есть вокруг города —
все его.
И какая есть во мне ерунда —
вся его.
И рожала я с ним,
и бежала я с ним,
и цыганка визжала:
аноним, аноним.
(он стихом не ловим,
песней необъясним,
горем неотделим,
счастьем неразгоним)
* * *
Иду на экскурсию маленечко не в себе
а там — вот так радость — дети золотые
вот так праздник — я думаю — ничего себе
дети золотые, подносы золотые
золотые подносы, серебряные козы
встретились в жизни рассеянному москвичу
а я не хочу, не хочу под наркозом,
а я по любви, по любви хочу
* * *
Я не люблю души роскошное волненье,
когда она одна весь свет собой полнит,
мне нравится другое природное явленье,
когда в груди чуть ноет, а сердце чуть бубнит
Не слышатся с утра ни дудочка, ни лира
ни барабан, ни флейта, ни скрипка, ни гобой,
ты ешь себе свой пончик и все оркестры мира
идут к тебе на чай беззвучною толпой
* * *
(Из Эмили Дикинсон)
Слушай, сердце, а давай его забудем!
Сговоримся вместе, и привет!
Я забуду кровь его горячую,
ты забудешь свет!
Только чур ты первое решайся
а когда свершится — дай намёк
ну а я пока ты там копаешься
поживу еще денёк
* * *
Виарике, Виталику, Дане, Дорине и Маделине
Мы шли купаться на заре.
Играла песня Numa e.
И я спросила Виарику,
чтоб мне не рыться в словаре.
— Поётся в песне dragostea
а есть ещё ведь и iubire?
— И так, и так мы говорили,
когда кого-то полюбили.
И наши бабушки и мамы
два этих слова говорили.
Но если вам нужны детали
и если вам не важно срок,
то я могу с мой муж Витали
перевести вам на листок.
* * *
Сколько всего чудесного в сенсорном телефоне
но он не чудеснее столика в плацкартном вагоне
который когда вечерело превращался в кровать
и кто-то кому везёт укладывался в ней спать
Много возможностей дружбы нам дарит сеть интернета
но если держать на эту тему экзистенциальный экзамен
то — в день когда мы вшестером записывали Паше кассету,
ехали в метро к тёте Юле, а она передавала в Израиль
Страшны трехмерные фильмы на тему библейских пророчеств
и орки, и зиги, и урса и все другие новинки.
Но не ужаснее смеха жены мистера Рочестера
и то как Кинг-Конг кого-то разрывает на две половинки.
…И только наша любовь интереснее день ото дня.
Если конечно Вы ещё помните про меня.
* * *
Из этого не получится сделать стихотворение,
тут просто короткометражка, показываем потолок,
загадочность потолка, вдруг камера вниз и вбок:
кафе, и двое за столиком в поле нашего зрения,
его глаза и её через голову кувырок.
Показываем её возвращение в кресло, и крупно —глаза,
его — как он сверхспокойно завершает сверхточную мысль,
хотя она между прочим не гимнаст и не егоза
и кое-какие вещи знает про эту жизнь
* * *
Когда о ком-то думаешь, то часто
ты думаешь совсем не то, что он
возможно так задумало начальство
и даже есть неписаный закон
но можно к лету расцветать как груша
фамилию и имя повторять
и даже музыку его почти не слушать
и даже книг его любимых не читать
* * *
Он самый ей дорогой.
Но она к нему ни ногой.
Но когда они оба умрут
тогда её червячки
прибегут к нему и его найдут
не надевая очки
* * *
Я помню, как в семнадцать тридцать
вы мне прислали смс —
прекрасное, как смысл, как принцип,
как благородство и прогресс.
Что с этим делать я не знаю,
но я его всегда читаю.
* * *
Я не знаю как нам лучше жить в войне или в мире
одинаково трепещу перед миром и перед войной
но когда луна засияла как картошка в мундире
воздух вокруг оказался горячий и неродной
И всё же (подобности вы найдете в буклете)
моя опрометчивость женская и моя нарядность
моя чёрная сталь и мой копаловый лак
оставляют пусть и ничтожную но вероятность
того что даже и вы (самый умный на свете)
что-то могли понять не совсем так
* * *
Я путём и не проснулась —
Снова думать о тебе
А в гостинице-то “Юность”
Я не знала о тебе
На китайской на горе
Просыпалась на заре
И не знала и не знала
Только сердце как Мегрэ
Разжималось да и складывалось
И не знало а догадывалось
что от худшей любви
и от лучшей любви
уведешь ты меня в дали неведомые
и в кафе безобедовые
* * *
Принято думать, что сердце — столица,
а сердце — страшная глушь,
когда захочешь остановиться —
найдутся и кружка и ржавый душ
Ты там не нуждаешься в представлении
там всё погрузилось как в сон
в твой ненавидящий и праздничный
в твой трезвый и целебный тон
всё — как акулы нерадения и лени
так и любви рассеянный планктон
* * *
Я не держу удара
ни счастья, ни беды.
И нет во мне тепла огня.
И нет спокойствия воды.
Нет силы воздуха во мне,
и нет надёжности земли.
Зато все это есть извне,
и я не на мели.
* * *
Самые лучшие стихотворения, ей-богу,
они не про измены мужьям, не про измены женам,
они напоминают списки вещей в дорогу,
необходимых, красивых и разрешённых.
Обычно они про осень, про белые печи,
про то, как строят дома, как взбивают масло.
Они так редко о том, как все могло быть прекрасно,
они скорее о том, что не должно быть и речи.
* * *
Потому что в кои-то веки, в кои-то веки
я узнаю своими глазами глаза и веки.
Ты стоишь возле вешалки,
на которой струятся чужие пальто,
это круглая вешалка,
и она как фонтан для бурлящих пальто.
Всё, что ты меня спросишь, будет точно не то.
Всё, что я переспрашиваю, будет не то.
И ни первый глоток, ни последний рывок,
и ни павловопосадский платок.
Но зато ты обмолвишься словом про воробья,
и тогда воробьиное море, воробьиный прибой
отделит мои жизни, прошедшие без тебя,
от единственной жизни, которую я проживу не с тобой.
* * *
А я попала в такое место,
где листья падают беспрерывно,
потому что за осенью осень, и снова осень,
а когда всё кончается, осень начинается снова.
Там сентябрь, и октябрь, и ноябрь, и снова сентябрь,
Там октябрь, и ноябрь, и сентябрь, и снова октябрь,
Там ноябрь, сентябрь, и октябрь, и снова ноябрь,
И снова сентябрь, и тысяча месяцев осени.
Неизвестно, какого я возраста, но волосы длинные,
И между тобой и мной ничего нет,
ты спишь за стеной, и осень такая длинная,
и тебе исполняется утром одиннадцать лет.
* * *
…………………………………………..
…………………………………………..
……………………………………….
…………………………………..
……………………………………..
…………………………………….
………………………………………..
………………………………………….
……………………………………………..
……………………………………………..
И ты — как в булочную ночью
зайти вдвоём в кромешной тьме.
* * *
Час от часу
не легче.
И час
не легче часа.
А Солнца луч
от Солнца к нам идёт
не две, ни три, ни пять, не шесть минут,
а целых восемь.
* * *
Девушка задаёт ему самый обычный вопрос,
только он собирается с мыслями, она его целует.
Девушка снова задаёт ему обычный вопрос,
только он собирается ответить, она его целует.
Все начинается с начала, девушка задаёт вопрос,
только он начинает говорить, она его целует.
Снова и снова девушка задаёт вопрос,
он уже успел сказать полслова, но она его целует.
Так все дни и все ночи
он живёт в сердце девушки
не умеющей ничего просчитывать
на шаг вперёд
никогда заранее не знающей
как бы он ответил
ни на один вопрос
* * *
Метель и снег, потом растаяло,
но, кажется, не в этом дело.
Во вторник мне читать Цветаеву,
а я опять не похудела.
Найти маршрут и точно следовать,
добиться чёткости настроек.
Любовь? А что? Ну да, беседовать,
и — если нужно — через столик.
* * *
И вот наступает такое прекрасное время,
когда он идёт мне навстречу, угрюм и светел
и говорит: а пойдём купим варенье
твоим детям.
А я где-то месяц до этого была на диете,
И вот, независимо поглядывая в потолок,
я выбираю не то, которое любят дети,
а то, которое я сама захотела как волк
И всё, и пожалуйста, и съела варенье в ночи,
банка молчи, крышка молчи, сердце молчи
И хочу написать письмо — и не могу,
телефонный номер хочу набрать — и не могу
встретить хочу случайно на улице — и не могу
спасибо хочу сказать — и не могу
потому что обман — это вам не шуточки на лугу
* * *
Как найти хорошее решение
как не сделать лишнее движение
где судьба и где стоп-кран
едешь в гости на Преображение
возвращаешься — Курбан-Байрам
* * *
Что лучше — двадцать минут пешком
или минута на такси.
Что лучше двадцать минут пешком
или поездка на такси
Что лучше — двадцать минут пешком
ну или всё-таки такси
Что лучше двадцать минут пешком
конечно лучше на такси
Ведь очень холодно пешком
а это всё-таки такси
Ведь очень холодно пешком
а это как-никак такси
Но всё-таки пешком минут
гораздо больше чем в такси
Но всё-таки в такси теплее
и не такое синее лицо
когда он смотрит на тебя
а ты с таксистом говоришь
потом ты смотришь на него
а он с таксистом говорит
* * *
Прочитала на женском форуме про бабочек в животе,
но у меня ощущения совершенно другие.
Когда я смотрю на него — в животе летают орлы,
а если я о нем думаю — в груди вырастают скалы.
Чувств, ощущений может быть много, может быть мало,
но дело всегда не в них
чувства при мысли, при виде, при расставании, при обиде —
их мог бы спокойно испытывать и двойник.
А важно, что если на свете живёт один человек,
то другой человек знает это навек.
* * *
Жила-была женщина, она круглосуточно ела,
и на глазах у людей увеличивалась и полнела.
У женщины был любимый, он жил на краю земли,
туда не летали листья и не плавали короли.
Она одна туда шла, ширясь, двоясь, троясь,
на один сантиметр в день
ближе к нему становясь.
* * *
Я плохо понимаю смыслы слов,
твои слова вообще не понимаю,
но если есть в твоих словах добро и зло,
я угадаю
И жалость добрую от злой заботы отличу,
а остальное мне не по плечу.
* * *
К чему лукавить? Мне нравится быть счастливой
думать счастливые мысли, чувствовать счастливые чувства
также ещё мне нравится быть спокойной
думать светлые мысли чувствовать добрые чувства
нравится, что есть платье и меч и можно
быть Жанной д’Арк выходных и будней
нравится эта иллюзия, что жандармы счастья
начали обыск с самой высокой полки
нравится выглянуть физиономией из горы подарков
так дети выглядывают из иллюминатора бутафорской ракеты
сегодня мне нравится всё, и особенно то как жарко
после озера в зимней куртке и в сандалетах
* * *
Снег падает на голову и состоит
из множества снежинок “можно”
и множества “нельзя-снежинок”,
тут как-то нужно будет разбираться.
Допустим, что чего-то и нельзя,
но можно столько, сколько никому ещё
на белом свете на давалось,
я знаю, знаю, просто я разволновалась
* * *
Варенье и чашка решили спасти
женщину в возрасте тридцати пяти.
Варенье спросило: а что ты умеешь?
Чашка сказала: транслировать месседж,
рисунок и текст — не угроза, не гроза,
но попадаются на глаза
и могут способствовать нажатию на тормоза.
А ты? Я могу поползти наверно,
меня ещё варят, но я одновременно
под дверь проползаю, просачиваюсь сквозь стены,
красными каплями падаю с потолка —
это ну что б уж наверняка.
Женщина им говорит: ну вы даёте психи
нет такого понятия как нравственный абсолют
а чашка такая: да ладно тебе, мы тихие,
а варенье такое: салют! салют!
* * *
Иногда я думаю о том как часто
нужно подтверждать, что я всё так же?
И самой насколько часто
нужно узнавать, что мы всё там же?
После каждой мысли изречённой?
Вроде как наверно перебор.
После каждой ночи чёрной?
Тоже несерьёзный разговор.
После каждого душевного движения
в сторону других людей?
После каждого зажжения
глаз и прочих челюстей?
После каждого укола совести?
После каждого сомнения?
После каждого неправильного
с человеком поведения?
* * *
Совершила на этой неделе
две хороших покупки:
чайник с кнопочкой для заварки
и фонарь-прищепку для чтения.
Чай и книги
мне подарили.
* * *
В письме было сказано:
“ты сможешь меня понять:
ничего нет темнее его дружбы,
ничего нет светлее его сердца,
ничего нет роднее его разума,
ничего нет красивее его рубашки”.
Отдавая письмо, она обратила внимание
на совпадение цвета рубашки с цветом рубашки отверженного
и громко сказала: Дорогая программа!
Я так сейчас хохотался, я очень ценю
наше корпоративное чувство юмора,
но всё-таки цвет
где-то на тон темнее, темнее и ярче,
темнее и ярче, вот. И тут
ливануло.
* * *
Если у мастера
рука лёгкая
и он строит корабли
какие море любит
походливые и поворотливые
такового строителя
заказчики боем отбивали
отымом отымали
ежели занят
то словом заручившись
по три года ждали
* * *
Девушка как-то спросила
мужчину своей мечты:
есть ли на свете кто-то вреднее
и кто-нибудь круче чем ты?
А знаете, что он ответил?
Не знаете! По той причине простой,
что пока ещё ничего не ответил
самый вредный и самый крутой.
* * *
Я выхожу на контакт и ничего не прошу
но каждый раз я с собой целое облако уношу
облако слов чтоб умыться
облако слов чтоб укрыться
облако слов размывающих факт
выхода на контакт
* * *
Литературоведы не сразу
соберут это пазл
сердце
глаза
шея
живот
Так вот.
Ничего про руки,
что-нибудь в руках —
парашют, сигарета, банковская карта,
все предметы в пределах золотого стандарта
может что-то особенное на ногах
он купил себе сверхкроссовки и сверхшнурки
да
я хочу чтобы это перевели
на все мировые языки
* * *
Мне не первое утро нравится то состояние,
когда я от вас получаю какое-нибудь сообщение
на лице у меня появляется неожиданное обаяние
и по части кошмаров души наблюдается прекращение
появляется щемящее чувство
в сочетании с уверенностью. в завтрашнем дне
в голове и в сердце перестаёт быть пусто
они начинают разговаривать друг с другом
как персонажи Горького в пьесе “На дне”.
я не знаю, в чём настоящая причина такого утешения,
в образе ваших мыслей, порядке слов, непосредственно в содержании сообщений
или всё дело в предвзятости моего отношения,
заключающегося в простом человеческом обожании
* * *
Рано или поздно
каждый человек
задумывается о том
как много было в советское время
художников конвертов
только на букву К — больше 131
только на букву А — больше 33
только на букву М — больше 60
только на букву О — больше 20
только на букву В — больше 29
И мы почти ничего о них не знаем
можно представить, как возвращается домой
художник Р. Комса, кричит: привет
к нему навстречу родственники весёлою гурьбой:
ну как сегодня твой конверт
А он: да так, сomme ci, comme ça
нарисовал я красный вертолёт, под ним — бескрайние леса,
а может лучше было бы
нарисовать приличный шкаф,
ну а на нём конечно же людей,
ну а у них на спинах по мешку
картошки, все по очереди
готовятся к прыжку
ведь так конструктор объяснял коллегам
каким он хочет (вернее — не хочет!) видеть вертолёт
или другой рисунок — отображающий — как ночи напролёт —
в подъезде дома, где живёт Маргарита Лебедева —
она и Павел Серков и кто-то третий
в широкий лестничный пролёт
пускают носики кленовые
всё новые и новые
* * *
Дядя смеётся смехом счастливого мужа
тётя смеётся как звонкие весенние зайцы
когда на экране женщина в красном падает с лестницы
племянница-поэтесса сидит с ними рядом и ломает себе пальцы
выражением лица информируя родственников о готовности повеситься
Ничего, ничего племянница, во мгновенном будущем
(через 21 год)
ты нальёшь себе вина, укутаешь себя в плед
убедишься в том, что в окне на месте звёзды и луна
и уснёшь, безмятежно-полна
шутками из фильма “Голый пистолет”
это будет твоя первая адекватная ночь,
и тебе покажется, что она длилась тысячу лет,
потому что против чистого юмора ослепительная красота
это как супротив человека его мечта
* * *
Ветер ветер ты могуч
притом что есть воротники
ты загибаешь уголки
мужских рубашек
Гражданка
у вас какая-то наверное болезнь души
вам сантиметр тела голого чужого не покажи
Да нет я про другое: в Шотландии есть замки, в замках стеллажи
на стеллажах есть книги, они до потолка, их этажи
и если бы вдруг все отмеченные кем-нибудь страницы
внезапно превратились в королей и принцев
и оказались все на улицах Москвы
каким бы диким показалось всем
сердце столицы
* * *
Люблю тебя артист Рено,
люблю твой вид невозмутимо-озверевший
и то как бродишь ты как леший в парижском аэропорту
как носом разрезаешь кадр на свет и свет
и темноту и темноту
как ты куда-то волочёшь Жюльетт
как ты садишься обречённо
на гладкую кровать в отеле
на самолёта пестрые чехлы
на лавочку на стул на табурет
* * *
Для чего же вы атомы создали Анну Логвинову
для того чтобы она выросла приятной девушкой
для того чтобы она встретила доброго молодца
доброго молодца печального надеждноглазого
чтобы днями она его не видела
чтоб ночами она его не помнила
чтоб читала она на страничке его фейсбука
фильдеперсовые комментарии змеи подколодной
* * *
Некоторые например вообще не встречаются
даже не знают что существовали в мире
косвенно происходит между ними сближение
шёл он допустим и бросил за забор косточку
а потом она шла и тоже бросила косточку
а потом за забором выросли две дерева: скорее всего две сливы,
но если косточки были говяжьи, то выросли две коровы
или допустим актёры которых они любили
неожиданно в старости получают предложение сняться в одном фильме
хотя ну не смотрятся они в кадре
* * *
Когда он приводит какую-нибудь литературную цитату
или когда обнародует какой-нибудь исторический факт
она это ощущает как избиения акт
изменяющий её мозговой ландшафт
в целом ей нравятся его литературные цитаты
и его исторические факты
но не так что как если бы пуля в лоб и трясёт
а так как если бы хлоп и всё
* * *
Я знаю в себе этот страх
и в вас я возможно его найду
страх спросить у поэта
что он имел в виду
о мужчине и женщине
о ружье и снеге
написал он
и кажется что уточняющим вопросом
мы нанесем поэту урон
ну ничего жизнь нас чему-то учит
мы набираемся информации, набираемся опыта
мы с каждым годом жизнь и стихи понимаем лучше
мы узнаём про новые виды спорта
* * *
Воды было очень много
улицы переулки площадь
двое сидели в кафе
пережидали дождь
женщина встала, ушла
мужчина тоже ушёл
женщина позже вернулась
и обняла стол