* * *
…Когда ты приедешь в Москву в феврале или марте,
Я встречу тебя в голубых сапогах, на рассвете.
Ты скажешь — а вот, познакомься, мои соседи,
пятьдесят четыре часа в одном плацкарте.
Когда ты приедешь, мы купим друг другу вещи,
Какие-нибудь современные и дорогие,
Поселимся вместе, и стихи мои станут такие,
Какие бывают у настоящих женщин.
* * *
Она его встретит в начале века,
они заденут какую-то ветку
и с ними двоими случится всё,
что только дозволено человеку.
А его глаза – как первые волки,
и ее глаза – как Первое мая,
обоняние, зрение, осязание,
они снимают футболки.
* * *
You broke my heart,
But luckily
I’ve kept the receipt.
Jason Sander
Ты выходишь на кухню, а там никого.
Ты выходишь на улицу, а там никого.
Ты заходишь в метро, а там никого.
Бог оставил тебя одного.
Не ищи в этих действиях Бога
никакого подвоха.
Бог с тобой, здесь помимо тебя и Него
никогда и не было никого.
* * *
Господи, поверь в нас: мы одиноки.
В. Распутин “Что передать вороне?”.
Кто говорит о пустоте Вселенной –
тот во вселенных ничего не смыслит.
П.Логвинов
Дедушка скажет прямо спорога: братцы,
вешайте куртки, живите сколько вам нужно,
север вот здесь, одеяло в тумбе, крупа и сахар
в серванте на нижней полке, всего навалом.
Дедушка скажет: а если найдете время,
я вам могу показать, где мы находимся,
вы хоть видали такой телескоп когда-нибудь,
вынесем его на балкон, звезд навалом.
Дедушка спит, ведь зима и позднее время,
крепко заснули все жители Замоскворечья,
только ты без сознания и в белой горячке
бьешься об черное фамильное пианино.
Что же ну хочешь я вызову скорую помощь,
Доктор приедет, спросит, где вымыть руки,
Может быть что-нибудь спросит, что-нибудь скажет,
Может быть нам перестанет быть так одиноко.
Фамилия, возраст, а вам-то он кем приходится,
дедушка тоже проснулся и одевается,
я закрепляю тебе выше локтя тонометр,
доктор и дедушка смотрят на спутник Юпитера.
* * *
Ты приходишь домой,
Где он тебя ждет с обедом.
Но ты сама не своя,
Ты встретила мандельштамоведа.
Ты говоришь: прости,
Мы жили с тобой без бед,
И он отвечает: как не понять,
Если вправду — мандельштамовед.
И
собирает вещи,
и
уезжает в Сибирь.
Ты сидишь на балконе и читаешь Псалтирь.
Что ж, дорогая девочка,
Эта твоя победа:
Ты отстояла право
Любить мандельштамоведа.
* * *
Твой друг сказал, что никогда
не возвращался к тем, кто ждут.
И ты сказал: о да, о да,
и я не возвращался к ним.
Поклянчь, поклянчь, поклянчь, поклянчь
у папы деньги на билет.
Скажи: в Москву, в Москву, в Москву,
во ВГИК, во ВГИК, во ВГИК, во ВГИК.
Вернись немедленно ко мне,
ты кипятильник позабыл,
ты серый свитер не забрал,
вернись, вернись, вернись, вернись.
Вернись, ведь я на каблуки
сегодня встала в первый раз,
ведь уж кто-кто, ведь уж кто-кто,
а я совсем тебя не жду.
* * *
Жил с ней один – все время покупал книги,
как ни вернется, то двадцать книг, или тридцать,
мучился страшно, а она ему споспешествовала,
знаешь, сказала, меня умудрил профессор,
так он советовал: первая и последняя фраза
сразу тебе расскажут хорошая книга
или плохая, вот из этих соображений и действуй.
Внял он ее совету и совету ее профессора,
чуть на порог и все книги делит на стопки,
первая стопка – плохие, вторая – хорошие,
но все равно все прочитывал обязательно,
только не помню уже – совпадало,
не совпадало,
жаркой была зима,
а весна – холодной,
лето было кошмаром,
а осень – теодицеей.
* * *
Звонит мне мой бывший парень: трындец, инсульт.
Для девятнадцати лет это как-то слишком.
– Ладно, что надо делать? – Можно скажу отцу,
чтобы он выслал мне денег на твою сберкнижку?
Встретились у сберкассы на Пресне после дождя.
Он подхватил меня на руки, закружил вместе с деньгами,
В красивых руках инсультника над улицей детства летя
я представляла что я утренняя луна над дворами.
Как мы всем классом весной идем кататься на лыжах ,
как прижимаем к себе лыжи как заячьи уши,
бабушка мне машет с балкона, рабочие – с крыши,
папа – из Гидрометцентра, не важно, ну слушай
это был просто жест благодарности, говорящей “кружись”,
этим полетом я не предавала настоящую жизнь,
но мимо нас на работу ехал родственник моего мужчины
ну и другие промокшие под дождем крутые машины.