Забуду перед сном дневные лица
И помня, что не так уж мы близки,
Надену свитер, брюки и носки,
Чтоб ты не постеснялся мне присниться.
* * *
Пусть я без тебя в новый день перееду,
но зная, что ты позвонишь перед утром,
сдвигаю свою событийную утварь
поближе к началу беседы.
Поближе к началу беседы
сдвигаю свою событийную утварь,
и если ты мне позвонишь перед утром,
то я в новый день перееду.
Я с ней в новый день перееду.
И так как сожительство не состоялось,
то ты мне — событель. Мой внутренний ярус
Хранит событийную утварь беседы.
Твою и мою событийную утварь.
Имущество наше растет соразмерно
Часам и минутам. И дикие серны
Мне снятся, когда ты звонишь перед утром.
* * *
В его стихах так мало страсти —
расставив рифмы по углам,
медлительным деепричастьем
он делит строчку пополам.
И на ходу кидая “здрасьте”
кому-нибудь из старших лам,
он говорит богам: раскрасьте
ещё немного здесь и там.
Его не трогают ненастья,
идёт, в чём мама родила,
как будто бы и впрямь причастен
к каким-нибудь святым делам.
* * *
Я — женщина, живущая в столице.
Я вышла в город посмотреть на лёд.
Мне барабанщик палочками бьёт
То по одной, то по другой ключице.
Вот вечером скажу себе гут нахт,
И затаясь в диванной котловине,
Забуду этот дружественный акт
И то, как он бессмысленно невинен.
* * *
Заклеивай конверты аккуратно
Мелкин
Мне с детства было страшно за стихию,
мне было страшно думать, что река
вдруг вырвется из берегов, как рыба,
и задохнётся на песке, как рыба.
Чего бояться? Ведь у нас такие
зубные щётки бледно-голубые,
зелёные и розовые с белым,
мы с ними на берег выходим смело
и ненароком реку сторожим,
легко, не нарушая свой режим,
не прерывая жизненного дела.